Дмитрий Варшавский, лидер группы «Черный кофе»: «Из профессии рок-музыканта ушла интрига»

Гитаристу, вокалисту, композитору и бессменному лидеру группы «Черный кофе» 21 января исполняется шестьдесят. «Культура» побеседовала с незаурядным музыкантом о последнем альбоме коллектива, о поэзии, а также о том, почему рок-н-роллу чужды возрастные рамки.

— Когда Мику Джаггеру, вокалисту The Rolling Stones, было двадцать с небольшим, он предположил, что его группа просуществует недолго, поскольку, как ему казалось тогда, скакать по сцене в сорокалетнем возрасте глупо. Сегодня Мику восемьдесят, а он до сих пор зажигает. «Черный кофе» — тоже коллектив не первой молодости. Предполагали ли вы сорок с лишним лет назад, что увлечение рок-музыкой — всерьез и надолго?

— Мне, конечно же, хорошо известно это бравое пророчество запевалы «роллингов», и в подобном духе высказывался не он один. Многие окружавшие нас люди недоумевали: ну хорошо, лет до тридцати дурака повалять можно, а дальше-то что? Если делать ставку на музыку — придется осесть где-нибудь в оркестре, спокойно заниматься своим делом и не рыпаться.

Вопрос в том, прислушиваться к таким замечаниям или нет, — мы выбрали второй вариант. И, надо отметить, с каждым годом становилось все яснее, что пророчества а-ля Джаггер не сбываются: время постепенно двигалось вперед, а уходить на покой музыканты не торопились.

Когда наш коллектив делал первые шаги, участникам The Rolling Stones было уже под сорок, их слава нисколько не меркла, красивый миф о бунтарской рок-н-ролльной юности, на смену которой приходит степенная зрелость, таял у нас на глазах. Так что, когда юный успешный музыкант заявляет, что после определенного возраста заниматься рок-н-роллом как-то несолидно, — это не более чем лукавство.

— Как планируете отметить юбилей?

— Раз уж юбилей грянул, несколько соответствующих случаю концертов проведем. Непосредственно в мой день рождения, 21 января, выступим в столичном клубе «16 тонн», для которого подготовим специальную программу, состоящую как из известных композиций, так и из вещей с последнего альбома «Слезы дождя».

— О нем хотелось бы поговорить отдельно. В каких форматах, на каких носителях альбом выпустили? Какова реакция слушателей? Довольны ли сами проделанной работой, ведь над этим диском вы трудились несколько лет?

— Альбом вышел на грампластинке и на компакт-диске и, разумеется, доступен на цифровых платформах. Количество скачиваний впечатляет, возможно в обозримом будущем дойдет до миллиона, из чего заключаю, что поклонники приняли работу благосклонно.

Это, само собой, радует, но едва ли удивляет: над альбомом мы трудились довольно кропотливо. Старались добиться, чтобы он стал «долгоиграющим». Поясню, что это в данном случае означает. Существуют песни, с которыми вы не расстаетесь до конца дней, то же самое с альбомами.

Мне кажется, что «Слезы дождя» — из этой категории. Хочется верить, что поклонники будут к нему возвращаться: на диске много любопытных «фишек», «изюминок», интересных партий. Звучащие вроде бы на заднем плане, они создают общую палитру звучания пластинки.

Если судить по рейтингу самых популярных треков и лонгплеев в дискографии «Черного кофе», на данный момент две-три песни с последнего альбома находятся в первой десятке. Сам же альбом красуется на втором месте, уступая по популярности только диску 1987 года «Переступи порог», но обгоняя пластинку «Вольному — воля», вышедшую в 1990-м. Видимо, хорошо потрудились, раз результат получился такой достойный (улыбается).

— Состав возглавляемой вами группы менялся за последние сорок лет не менее двадцати раз. Получается, что «Черный кофе» — one man’s band, как говорят «у них». Действительно ли это так? Прислушиваетесь ли вы к мнению музыкантов, сменяющих друг друга столь стремительно?

— Все всегда зависит от конкретной ситуации. Бывает, что песня звучит на концертах несколько месяцев, а то и лет, перед тем, как быть записанной. Она постоянно пополняется новыми штрихами, обогащается свежими красками — то есть выковывается в коллективе. В таких случаях, естественно, мнение каждого участника группы важно и ценно.

В целом же я стараюсь ставить перед музыкантами нетривиальные творческие задачи, которые постоянно усложняются. С этим и связаны частые смены состава: приходят люди, готовые и способные эти задачи решать.

Я изначально не хотел, чтобы группа, которой руковожу, выпускала альбомы, ничем друг от друга не отличающиеся. А ведь коллективов, следующих проверенному рецепту, идущих однажды проторенной дорогой, предостаточно. И многие из них довольно успешны. Я сразу решил, что это не мой путь. Куда интереснее выражать и воплощать самые разные музыкальные идеи.

— Сорок пять лет назад, в 1979-м, вы написали песню «Страна» на стихи Андрея Вознесенского. Впоследствии она вошла в первый магнитоальбом «Черного кофе». Вам что-нибудь известно о реакции поэта на это ваше произведение?

— Мы встречались с Андреем Андреевичем многие годы спустя, где-то в начале 2000-х. Он о существовании этой записи и не подозревал, что легко понять: фонограмма не была особо распространенной. Но узнав об этом, поэт был приятно удивлен.

Позднее я выяснил, что стихотворение «Страна» — из поэмы «Юнона и Авось», на которую Алексей Рыбников создал свою выдающуюся рок-оперу. Но в самой опере этому стихотворению места почему-то не нашлось. Возможно, оно не укладывалось в сценарную канву, а может быть, возникли сложности с переложением его на музыку — кто знает… Для «Черного кофе» эта вещь явилась знаковой и даже поворотной — хотя бы потому, что с момента написания этой песни история нашей группы официально и отсчитывается.

— На отечественных музыкальных каналах периодически крутят ролик с песней «Замыкая круг». В 1987 году в записи этой композиции Криса Кельми на стихи Маргариты Пушкиной участвовал весь цвет советской музыкальной сцены — и вы в том числе. Смотришь клип, и создается впечатление, что в нашей стране в то время царило некое поп-рок-братство, где все друг друга любили и уважали. Так оно и было на самом деле?

— Да, по крайней мере, ощущение, что мы делаем нечто достойное и интересное, возникало. Кельми обзвонил всех, кого хотел пригласить, кто-то не смог, но большинство согласилось и с удовольствием приняло в данной акции участие. Она получилась любопытной с исторической точки зрения. Это был, возможно, последний шанс собрать вместе артистов, делавших на тот момент «погоду» в отечественной популярной музыке. Вскоре после этого все разбежались в разные стороны — одни погрузились в рок-дебри, другие занялись попсой, третьи сосредоточились на фолке, четвертые ушли в экстрим и глубокое подполье, а кто-то и вовсе оказался забыт. Но в композиции «Замыкая круг» все участники выступают искренним единым фронтом. И сегодня, оглядываясь назад, вся эта история представляется ценной и даже трогательной.

— Подозреваю, у участников записи могло возникнуть ощущение, что «Замыкая круг» — своего рода наш ответ We Are The World (благотворительный сингл в помощь голодающим Африки, записан в 1985-м хором, состоящим из знаменитых американских поп- и рок-музыкантов. — «Культура»)?

— Разумеется. Композиция выстроена по точно такому же «лекалу», что и «Мы — это мир». Никто этого не скрывал. В этом нет ничего зазорного, любые достойные тренды в мире культуры не должны оставаться незамеченными. Так было всегда: скажем, один композитор первым написал симфонию, после чего этот опыт взяли на вооружение последователи. Так постепенно сложился симфонический жанр. Подобных примеров можно привести бесчисленное множество…

— Еще пару десятилетий назад стать рок-звездами мечтали многие. Сегодня этим делом занимаются либо неисправимые романтики, либо ретрограды, либо вовсе фрики. На ваш взгляд, является ли профессия рок-музыканта по-прежнему престижной?

— Едва ли. Но это нормально, у каждого периода истории свой герой. Сейчас на смену парню с гитарой пришел парень с компьютерной клавиатурой — ну и пусть будет так. С реалиями времени спорить бессмысленно, а тех, кто с роком прошагал всю жизнь, — как я, например, — все равно не изменить.

Но то, что из профессии рок-музыканта, да и вообще артиста, ушла интрига — очевидно. Раньше все, что ассоциировалось с миром творческого закулисья, было окутано тайной и потому казалось притягательным, манящим. Сегодня благодаря всепроникающим сетевым технологиям все более-менее известно, каждый шаг артиста на виду.

В известной мере сами артисты в этом тоже виноваты. Многие выстраивают общение с поклонниками довольно тесно, всем своим видом показывая, что они ничем не отличаются от своих почитателей. Образ героя, имеющий для поп-культурной среды не последнее значение, фактически нивелируется.

— Возможен ли концерт «Черного кофе» без исполнения песни «Владимирская Русь»? Предвидели ли вы, когда ее сочиняли, что эта вещь станет одним из главных хитов в репертуаре группы?

— Когда я сочиняю песню, стараюсь оценить ее как бы со стороны. И если результат устраивает меня самого, резонно допускаю, что это может понравиться кому-то еще. Так произошло и с «Владимирской Русью»: когда я впервые прочитал замечательное стихотворение Александра Шаганова, то был уверен, что эти строки, положенные на музыку, найдут отклик в сердцах многих. Так оно, к счастью, и получилось. Хотя сам Саша, подозреваю, поначалу не был до конца уверен, что эти стихи можно петь.

А возможен ли наш концерт без этой композиции… Не знаю, не пробовал (улыбается). Предполагаю, среди нашей публики есть люди, которые специально приходят на наши выступления ради этой вещи.

— Оглядываясь на многолетнюю историю группы, скажите, какой из вкусов «Черного кофе» вам наиболее близок, памятен, дорог?

— Я очень надеюсь, что «самый вкусный кофе» еще впереди. А на сегодняшний день для меня самый ценный — тот, который я «пью» сейчас и с удовольствием делюсь им с окружающими. Последняя наша студийная работа мне, повторюсь, очень дорога. Но, конечно же, этот результат был бы невозможен без накопленного десятилетиями драгоценного опыта.   

Фотографии: Евгений Стукалин / ТАСС; Михаил Гришин / ТАСС.